- Возможно, кто-то хотел бы меня видеть совсем другой - мягкой, тихой… Розовый мягкий свитер, в тон ему - плиссированная юбка… Зелёная стриженная лужайка, я выхожу полить душистые кусты роз. Окунув нос в одну из них, я возвращаюсь в дом. Приготовить любимому полдник - горячий шоколад и маленький тортик. Я боюсь, когда он (любимый) слишком быстро ездит на машине, если отвозит меня к родителям. Счёт деньгам я не знаю - он дарит мне милые подарки, прекрасные наряды… Одевает меня с головы до пят… Оплачивает всё - от домика для бездомных морских свинок до недели в фешенебельной гостинице на Карибах. А я… А я просто рядом с ним, и он благодарит за это Бога.

Но я совсем не такая. Я сама гоняюсь на своей машине - увлечение Ф1 в юности не прошло даром. Максимум, что я могу себе позволить - маленький розовый кустик в горшке на окне. На газончик, тортик и прочее у меня, боюсь, не хватит времени: легко ли управляться с транснациональной компанией, да ещё и ухаживать за садом и любимым? Одежду я покупаю дорогую, сдержанную. Но, хорошо зная цену каждой заработанной денежной единице, навряд ли стану покупать "ту большую книжку, где на 301 странице парень на фото так похож на моего любимого". Не лучше ли уж сразу издать альбомы с его портретами, один из которых гордо украшает кабинет?

- Ну, допустим, твой кабинет он не украшает… - резонно замечает слушающая меня Людмила, - я тут сколько к тебе не заходила - ни разу не видела.
- Нет что бы с собой принести…
Да, безусловно, она права - нет у меня любимого… Соответственно, и фотографии его нет - не радует она мой глаз, гордо стоя / вися в рамке над моим портативным… На небе моего настроения стало немного облачно. Но я у себя в кабинете, через 10 минут - совещание. "Мне пора" - сообщает Людмила - у неё время шопинга.
- Пока, - с грустной задумчивостью говорю ей вслед…

Совещание, не смотря на то, что один из партнёров не смог приехать, прошло на редкость удачно - приятно, когда важные банкиры тебе в рот заглядывают, одобрительно кивая головами. Я, радостная, чуть было не выбегаю из офиса в кафе, как сталкиваюсь с Людмилой.

- Привет опять! Ты куда?
- В кафе, горячий шоколад пить. Пошли?
- Пошли. Только… (протягивает прямоугольный, плоский свёрток) Это тебе.
- Ух ты! Что это?
- Портрет любимого… Знаешь, я подумала - неуверенно начинает она.
Разворачиваю - в рамке - физиономия молодого, улыбающегося мужчины в рубашке. Пиджак закинут за спину, в руке - ключи от машины. На фото - надпись "Любимой Мэри". Я не знаю, как к этому относиться… Но мои часы подсказывают мне.
- Ой, я же не успею на собрание акционеров… Поехали скорее в "Две ночи"! - ставлю, не думая, фото на стол. Хватаю Людмилу за руку. Мы выбегаем к моей машине, едем в кафе.

Так в моём кабинете появилась фотография моего любимого. Коллеги с интересом её - вернее, его - рассмотрели, но вопросов никто не задаёт - мне не принято задавать подобные вопросы. Я пару раз пыталась задуматься - а кто это, собственно говоря, такой? -, но жёсткое расписание не позволяло идентифицировать личность сверкающего белозубой улыбкой парня. Я только отметила, что он меня по крайней мере не раздражает. А этот уже хорошо.

- Надо ж ему имя придумать… - озабочено вглядывалась в портрет Людмила.
- Лоуренс… - произнесла я, листая подколотую переписку… - Лоуренс…
- Так разве он похож на Лоуренса?
- Кто?
- Любимый твой, что на фото?
- А я его видела? Он только сегодня прилетел, в 11:00 - завершающая стадия переговоров.
Людмила озабочено посмотрела теперь на меня:
- Ты что это?
- А, ты про парня с фото! - дошло до меня, - А я - про того не приехавшего, главу Брюссельского отделения. - мне смешно стало.
- Никакой романтики, - пожала плечами подруга.
В комнату вбежала взволнованная секретарь:
- г-жа директор, господин Марлонни уже прибыл, - и, перехватив мой взгляд на часы, добавила - на час раньше.
Людмила быстро попрощалась, секретарь побежала готовить чашки, печенье. Но тут в дверях появился он.

Серо-синий костюм, изысканный галстук и ненавязчивые запонки - всё дышало в нём неброским, стильным лоском - таков Брюссель, столица Европы - как серый кардинал, не имеющий ни пьянящей развязности Парижа, ни уносящих в безмятежность вальсов Вены. И в то же время спокойный, стальной, как штаб-квартира Еврокомиссии, отражающий небо город. Ещё он был огненно - рыжим. Очень молод для главы Брюссельского отделения, и взгляд немолодой, хотя на вид ему точно не больше тридцати.
- Я прошу прощения за ранний приезд, - сказал он с приятным акцентом. Голос у него оказался мягким и бархатным. Тем не менее, я сразу почувствовала, каким жёстким может быть этот голос, - нам необходимо обсудить с Вами некоторые аспекты кредитования.
Я указала на одно из мягких кресел в обширном кабинете: - Вам кофе или чай?
- Кофе.
- Мне - как всегда - кивнула я секретарю, и она скрылась.

- Мне известно, на какие уступки пошли мои коллеги на переговорах два дня назад, - начал г-н Марлонни, - при том, что я одобряю инициативу сотрудников, мне кажется неоправданной такая корректировка первоначального соглашения. Поэтому я приехал для обсуждения условий сотрудничества наедине с Вами. Итак, - открыл он папку, - Transnational company "Virtual Features". В прошлом году, когда Брюссельское отделение возглавлял господин Шультцер, были попытки организовать сотрудничество, которые, однако, не возобновлялись вплоть до мая этого года.
Да, действительно. Начало этого года ушло у меня на реабилитацию после ужасно красивого, и по - красивому ужасного романа с одним столичным товарищем. Всё закончилось как нельзя лучше - я осталась сама при себе, он, скрываясь от властей, исчез в неизвестном направлении. Но это навряд ли интересовало г-на Марлонни. Нужно было искать другую причину… Но врать - не моя стихия, мне это противно. К счастью, мой собеседник неожиданно продолжил сам:
- Увы, господин Шультцер несколько скомпрометировал себя - думаю, если Вы интересовались нашим банком и моим отделением в частности, Вам известно о его участии в махинациях небезызвестного московского юриста, г-на Высокогорина. (внимательный взгляд на меня).
Да откуда ты такой взялся? Нет, не известно. Потому, что в то время я больше интересовалась самим г-ном Высокогориным. В то время… Мы так упоительно гуляли по берегу Дуная в Вене… Плавно неслись по каналам Венеции… Выбирались на выходные в очередную альпийскую деревушку, где нас никто не знал…
Но это тоже непосредственно к делу не относилось.
- Да, мне известно, что уход г-на Шультцера был вызван его не вполне законной деятельностью. Вы заняли пост председателя правления как нельзя кстати. И всё таки, что заставило Вас пересмотреть решение Ваших коллег по поводу моей компании?
Он снова открыл папку - документ из внутреннего, на молнии кармана… Я в таких карманах ношу только очень важные документы…
- Вот что, - Марлонни протянул мне лист бумаги. На ней была привычная мэйловская шапка:
От:    Borman Yohan
Дата:    15.07
Кому:    Frenk Mendel
Тема:    Agreement

Далее шёл ничем не примечательное письмо о каком-то соглашении между Менделем и Борманом.
- Ну и что? - удивилась я не очень по-деловому, - г-н Мендель - один из Ваших заместителей (и инициатор таких потрясающих льгот для моей ТНК - отметила я про себя). Мне не кажется странным, что он ведёт переписку о соглашении с неким Борманом.
- Вам это и не покажется странным, если не знать ещё некоторых деталей, - Марлонни, подобно фокуснику, извлёк из того же кармана папки второй листок, весь в мелких плотных буквах, цифрах и символах, - обратите внимание на IP - указал он на подчёркнутый 12-значный номер, - Так уж сложилось, что мне - в прошлом начальнику службы безопасности - кажется необходимым проверять каждый контакт каждого сотрудника. Тем более, если учесть сумму соглашения между Борном и Менделем - 17 миллионов фунтов стерлингов, - он два раза постучал серебряным "Паркером" по названной сумме, - такие суммы, согласитесь, требуют особого внимания. Итак, выследив компьютеры, с которых отправлялись письма по этому соглашению, мы выяснили, что каждый раз это были разные машины, что странно для, безусловно, солидного - судя по сумме - г-на Борна.
- Странно, - согласилась я, - Вас очень интересно слушать, г-н Марлонни.
Последняя фраза была сказана мной с некоторым скепсисом. Что, однако, было не замечено собеседником - у него загорелись глаза, он выглядел мальчишкой. "Служба безопасности" - отметила я про себя. И удивилась такому головокружительному карьерному росту с перемещением из одной сферы деятельности в совершенно другую.
- Но есть ещё более интересная вещь - все эти машины находятся в Англии, в компьютерных клубах… - он посмотрел на меня победным взглядом.
- Тут что-то не так - Борн скрывается, - волей-неволей меня затягивала эта интересная игра - о провинностях г-на Менделя.
- Именно. Моя служба (это было сказано чуть ли не с большей гордостью, чем "моё Брюссельское отделение") проверила e-mail, с которого поступают сообщения, мы ещё совершили несколько чисто технических действий для опознавания личности г-на Борна, и выяснили, что им является г-н Пётр Высокогорин. Мендель достойно продолжил дело Шультцера.
Я была потрясена этим призраком Петра. Но тут совершенно неожиданно во мне проснулся директор ТНК, затмив любопытную и, возможно, ещё чуточку влюблённую романтичную особу.
- То есть Вы считаете, что в связи с преступным сотрудничеством Френка Менделя и его последующим увольнением, следует пересмотреть выгодные для нас обоих условия? Я, честно говоря, не вижу никакой связи между Высокогориным и нашим соглашением. (Прямой связи - добавила я, но уже про себя).
- Здесь, позволю заметить, Вы ошибаетесь. На какую сумму г-н Мендель смягчил условия контракта?
- На 17 миллионов фунтов стерлингов…
- Вас не удивила одинаковость сумм?
- Моей племяннице столько же месяцев, сколько у Вас визиток в визитнице (а я знала, что маленькая "походная", как мы называли её, визитница, замеченная мной в папке Марлонни, рассчитана на 12 штук - и все 12 уже были на месте). И что из этого следует?
Наверное, Марлонни оценил мою наблюдательность. По крайней мере, он слегка заметно наклонил голову на бок и повёл бровями. Но ответил неожиданно:
- Кто верит в совпадения - тот не верит в Бога.
В Бога я верю. Поэтому в ответ на подобную фразу несколько обиделась.
- Я не хотел Вас обидеть, простите, - проявил неожиданную душевную тонкость собеседник, - я лишь хотел подвести Вас к самому главному…
В приёмной послышались шаги, остановившиеся, видимо, у столика секретаря. "К г-же директору нельзя - у неё … жених". Это было произнесено громко - видно от волнения - и к тому же на английском. Я лишь кашлянула, поджав губы, и резким, требовательным "Итак…" вернула на минуту задумавшегося над услышанным мужчину к делу.
- Итак…, - собрался продолжить он, но дверь отворилась, и в кабинет вошёл… импозантный молодой человек с букетом алых роз.

Белый костюм сидел на его крепкой фигуре совершенно - будто бы создан специально для него. "Армани" - прокомментировал мужчина. Глаза его прятались за массивными солнцезащитными очками. "Ты не против, если я закурю?" "Волнуется" - вспомнила я какую-то статью, в которой утверждалось, что особое желание курить у мужчин возникает при волнении, особенно в присутствии так называемого слабого пола. Лоуренс встал и так и застыл в стремительной позе слегка приоткрыв рот.
- Вас не затруднит представиться?.., - сказала я самым требовательным голосом, какой могла изобразить.
- Узнаю любимый голос, - протяжно сообщил вошедший, и, пройдясь по кабинету, неожиданно спросил, - тебе этого всего не будет жалко? Впрочем, он - в его руках оказалась подаренная Людмилой фотография незнакомца, я с трудом подавила улыбку - возникшую, скорее, от нервного напряжения, чем от комизма ситуации, - впрочем, он - продолжил мужчина, указывая пальцем то на фотографию, то на Лоуренса, - обеспечит тебе хотя бы домик в ирландской провинции. У него там родители. Правда, Лоуренс?
Я посмотрела на Лоуренса и безошибочно поняла: ощущение, что я его где-то видела, не было обычным дежавю. Совершенно верно, я видела его каждый день, каждый раз, приходя в кабинет, садясь за стол - в моей рамке была его фотография…
- Пьётр? - спросила воплотившийся незнакомец с фотографии, и гневным лицом повернулся ко мне.
- Вы нье могли сказать сразу, что обо всьом занйете? - "Он ещё и говорит по-русски" - подумала я…
- Да, действительно… - согласился Пётр, - да ты и сам хорошо - я думал, просто палка в колесе, выскочка из службы безопасности - дистанционное обучение на финансиста, 7 языков - а ты, оказывается, мне решил ещё и на личном фронте делов наделать?!.
Лоуренс возмущённо ответил:
- Я впервые вижу ету девущку. Я нье знал, что Вы тоже с ним за одно - последние слова, сказанные с горечью, были обращены, естественно, ко мне, - и щутки с фото я нье понимаю.
Наступил мой черёд навести порядок в своём офисе:
- Г-н Высокогорин, сядьте вон в то кресло и не мелькайте перед глазами - начинает раздражать. (он отправился к креслу, но не сел, а деловито поставил принесенные мне розы в вазу на журнальном столике). Г-н Марлонни, я не видела этого господина полгода, с тех пор, как он исчез. Его противозаконной деятельности я не одобряла и не участвовала в ней. Мои личные отношения Вас, как делового человека, интересовать не должны. Давайте разберёмся с 17 миллионами, на которых наш разговор был прерван. После этого мы посмотрим, как поступить с г-ном Высокогориным. Кстати, откуда вы знаете друг друга?
Ответил Высокогорин:
- Лоуренс учил русский в Москве. А что касается 17 миллионов…
- Что касается 17 миллионов, - резко перебил его Лоуренс - это очередная махинация Петра с целью разорить твою - простите, Вашу - компанию.
- Зачем? - удивилась я.
- Я и сам не знаю - зачем. Оттого, что тебе так без меня легко, - грустно ответил Пётр.
Легко? - подумала я, - все эти слёзы и бег - куда угодно, лишь бы подальше от щемящей сердце тоски - это ты называешь ЛЕГКО? Но вслух произнесла только одно:
- Теперь легко.

Лоуренс стоял необыкновенно красивый, в голубой рубашке, оттеняющей огненно-рыжий цвет его волос. На поясе висела кобура. Он вытирал руки большим носовым платком, я почему-то не смотрела вслед полицейским, пару минут назад забравшим под руки приехавшего на финальные переговоры Менделя и испачкавшим белый костюм от "Армани", которым похвастался Пётр. А Лоуренс обернулся. И я увидела в его взгляде или тоску, или усталость. "Вина?" - спросила я его, указав на двери кабинета. "Лучше горячего шоколада".

Мы сидели в креслах и улыбались. Постепенно, нервное напряжение уходило, мы расслаблялись медленно.
- Вам его не жалко? - неожиданно спросил он.
Я пожала плечами и беззаботно улыбнулась:
- Ещё шоколаду? - знал бы он, как чудовищно тяжело мне далась эта беззаботная улыбка…
- Я всё понимаю в том, что произошло сегодня…
- Кто бы мне объяснил, - засмеялась я.
- …но вот одного не могу понять - как у Вас…
- … у тебя, - поправила я.
- …у тебя на столе оказалась моя фотография?
- Честно? Понятия не имею, - а про себя отметила, что секретарь у меня наблюдательная и любознательная - сразу рассмотрела парня на фото и дала свою любопытную оценку происходящему.
- А! Когда-то давно, - сказал Лоуренс, - я решил заработать деньги и пошёл в модельное агентство. Там сделали пару снимков. Я и не знал, что их будут где-то использовать, - он подошёл к столу и взял рамку - это - рекламная картинка, - пояснил он очевидное, - а почему ты никого не вставишь? Не успела?
- Подруга подарила - неопределённо "съехала" я.
- Ну тогда пусть я у тебя тут в рамке и стою, - улыбнулся он и поставил рамку очень уютно.
- В конце концов, ты спас мои финансы от краха…
- В конце концов, это надо отметить. Идёт?

Я вышла проводить его к выходу из здания. Мы уже попрощались…
- Лоуренс, - окликнула я его, - а как на счёт уступки в 17 миллионов?
- Возможно… - ответил он.

25.07.01

ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД